Когда президент Трамп и председатель КНР Си Цзиньпин встретятся, мир будет пристально следить за тем, смогут ли они закрепить рамочное торговое соглашение и восстановить хотя бы видимость устойчивости и предсказуемости в самых значимых двусторонних отношениях на планете.
Не стоит на это рассчитывать.
Какими бы ни были заявления и рукопожатия после их встречи на саммите в Южной Корее, они вряд ли будут означать больше, чем временное перемирие лидеров, не стесненных внутренними или институциональными ограничениями и способными менять курс по собственному произволу.
Добро пожаловать в новую эпоху сильных лидеров!
Сегодня в мире явственно ощущается напряженность: альянсы слабеют, то и дело вспыхивают конфликты, а нестабильность становится нормой. И это не случайно. Встает заря новой действительности, в которой главное не институты и правила, а личная воля отдельных лидеров.
Такие правители появляются повсюду — Найиб Букеле в Сальвадоре, Каис Саид в Тунисе, Виктор Орбан в Венгрии, не говоря уже о давно утвердившихся автократах вроде Владимира Путина в России или Ким Чен Ына в Северной Корее.
И теперь, впервые в истории отношений США и Китая, обе страны возглавляют политики с поразительно схожими стилями власти. Последствия этого — по крайней мере на ближайшие четыре года — могут быть глубокими: больше рискованности, непредсказуемости и опасности просчётов, ведущих к конфликтам.
Разумеется, Трамп и Си, как и страны, которыми они руководят, различаются во множестве аспектов. Но оба стремились подчинить свои политические системы личной воле.
Трамп фактически захватил Республиканскую партию, превратив её в собственный политический инструмент.
Си Цзиньпин добился такой степени личного контроля над Китаем, какой мог бы позавидовать сам Мао.
Отсутствие внутренних ограничений дает обоим широкие возможности для заключения сделок, но делает любые договорённости непрочными и легко отменяемыми. Сильные лидеры — ненадежные партнеры на международной арене: окруженные лоялистами и избавленные от системы сдержек и противовесов, они не несут реальной ответственности за нарушение обещаний или резкую смену курса.
Мы уже видели это на примере обоих: администрация Трампа обвиняла Си в невыполнении торговых обязательств, данных ему в его первый срок, а сам Трамп не раз вводил пошлины против торговых партнёров — лишь затем, чтобы столь же неожиданно их отменить.
Отсутствие ограничений подрывает глобальную безопасность. Когда лидеры не несут ответственности, им не нужно держать слово, и потому их угрозы теряют достоверность. А из-за громкости заявлений партнерам становится трудно понять, где проходят настоящие «красные линии».
К примеру, Трамп многократно выдвигал Путину ультиматумы о прекращении огня в Украине — и все они были демонстративно проигнорированы.
В такой среде исчезают «ограждения» для международного поведения, что повышает вероятность конфликта. Исследования показывают: авторитарные лидеры, окруженные «да, сэр»-советниками, подкармливающими их эго, чаще идут на риск, начинают войны и эскалируют кризисы.
Российское вторжение в Украину — яркий пример.
Окружённый подобными льстецами, Путин катастрофически просчитался, начав войну, потрясшую весь мир.
А Трамп, говорят, отдавал приказы о внесудебных убийствах предполагаемых наркоторговцев в Карибском бассейне и угрожал атаковать Венесуэлу — это проявления все того же инстинкта риска.
Китай при Си действует схожим образом — всё более дерзко в Южно-Китайском море и вблизи Тайваня.
Межгосударственные конфликты уже растут в числе, и при таких лидерах это, скорее всего, продолжится.
Правление сильных людей сказывается не только на внешней политике, но и на экономике и повседневной жизни. Они чаще атакуют независимые институты, включая центральные банки. К примеру, Трамп подвергает давление Федеральную резервную систему США, рискуя разогнать инфляцию и сделать её непредсказуемой.
Экономический рост и равенство обычно страдают при персоналистских автократиях, где богатство концентрируется у элит, частные инвестиции падают из-за нестабильности политики, а общественные блага — образование, здравоохранение, инфраструктура — приходят в упадок. Торговая война, начатая Трампом с Китаем и другими партнёрами, уже ведёт к сбоям в мировой экономике и прогнозам замедления глобального роста.
Нередко сильные лидеры обогащают себя и своих приближённых, выводя активы за рубеж. Семья Си Цзиньпина, по данным расследований, накопила более миллиарда долларов активов, тогда как сам он использует антикоррупционную кампанию для устранения соперников.
Во второй срок Трампа резко выросло участие его семьи в сделках, связанных с ближневосточной недвижимостью, криптовалютами и лицензионными выплатами.
Авторитаризм также подпитывает внутренние репрессии — через вымышленные угрозы «внутренних врагов». Режим Си заключил в тюрьму или заставил замолчать журналистов и правозащитников, преувеличил угрозу исламского терроризма в Синьцзяне для оправдания массовых репрессий и уничтожил свободы Гонконга под предлогом «национальной безопасности».
Администрация Трампа проводила рейды против мигрантов, направляла Национальную гвардию в оппозиционные штаты, разрушала частную собственность и задерживала американских граждан.
Он инициировал политически мотивированные преследования противников и пытался подчинить себе независимые федеральные агентства.
Ущерб, нанесённый политическим институтам и нормам, может оказаться глубоким и трудноисправимым.
Польша, например, до сих пор борется за восстановление независимости судебной системы, подорванной с 2015 по 2023 годы правящей партией «Право и справедливость» и её лидером Ярославом Качиньским.
То, что мы переживаем сегодня, скорее возвращение к исторической норме. Лишь в прошлом столетии, особенно после Второй мировой войны, управление стало более коллегиальным: прочные институты, альянсы и правила обеспечили невиданный период глобального мира и процветания.
Эта эпоха уходит.
И встреча Трампа с Си, вместо того чтобы стать сигналом стабилизации отношений США и Китая, может означать нечто иное: подтверждение, что непредсказуемость и волатильность личного правления возвращаются в мир.
