Риторика учит убедительному и аргументированному высказыванию. Советская идеологическая риторика, то есть речи, звучавшие с трибун партийных съездов и заполнявшие передовицы газет, была образцом пустословия.
«Логические» построения
Хотя находились специалисты, обладавшие искусством чтения между строк, умевшие находить в потоке безликих клише и ничего не значащих слов намеки на реальную политическую ситуацию, изменение курса, перераспределение внутри партийного аппарата, грядущие репрессивные меры или, напротив, поблажки и послабления.То есть рассматривали каждый официальный публичный документ как своего рода двойное послание.
Путин наследует советской традиции. Хотя бы потому, что вольно обращается с фактами, не называет вещи своими именами (а иногда и вообще предпочитает не называть имен), может говорить вещи прямо противоположенные тем, что им же были заявлены раньше, при этом в выступлениях его можно увидеть намеки на явные намерения и цели.
Впрочем, и отличия существенны. Все-таки перед нами риторика нового времени, постидеологической эпохи. И феномен путинской риторики к советскому ораторству не сводим.
Николози, говоря о стиле Путина, замечает: «Его манера речи … обычно технократически профессиональная, сдержанная и сосредоточенная». Но например: «Российский президент придает своей логической аргументации строгий и последовательный вид через параноидальную, конспирологическую монокаузальность, постулируя единственную причину для множества разрозненных событий — попытку «коллективного Запада» сдержать рост геополитической роли России, в том числе через расширение НАТО на восток и превращение Украины в «неофашистскую анти-Россию». Плюс к тому «параноидальная картина мира у Путина дополняется аффективной риторикой ресентимента».
Действительно, «логические» построения Путина носят весьма специфический характер: русские и украинцы всегда были одним народом. Государственная независимость Украины фикция и придумана большевиками. И Западом. Запад превращает Украину в анти-Россию. Поэтому война (то есть, конечно, «специальная военная операция») в Украине, по существу, оборонительная. И воюет Россия с Западом, который никогда не мог смириться с существованием России, стремился ее разъединить, расколоть, оторвать кусок пожирнее. Россия отстаивает свой суверенитет, борется против колониализма за многополярность мира.
Ритуальное общество
Николози дает подробный анализ собственно риторических конструкций и механизмов, или, как бы это странно ни звучало, поэтики путинской риторики, прослеживает, какие изменения в ней происходили. Но кроме того книга любопытна еще и тем, что дает возможность увидеть, какую именно реальность эта риторика формирует, — если учесть тезис, который Николози повторяет вслед за Ханной Арендт: в политике разделения речи и действия не происходит, потому что речь с самого начала должна восприниматься как своего рода действие, — и опираясь на выдвинутые положения и наблюдения автора, дополнить представленную в книге картину.
Вкратце же можно сказать следующее.
Военная риторика в выступлениях Путина не возникла неожиданно, ориентация на милитаризм звучала в путинских речах и раньше («Риторика войны с самого начала присутствовала в президентском ораторском стиле Путина — сначала как одна из многих возможностей — … с годами ее значение постепенно возрастало», — пишет Николози). Специальная военная операция готовилась (обдумывалась) давно. Под ее цели подлаживалась и внутренняя политика.
Путин боится не только заговора элит и дворцового переворота — но и любой консолидации масс. Идеалом служит апатичное общество, для которого социально-политическая жизнь — ритуал, выполнение формальностей. Реального воздействия на политическую ситуацию обычные россияне оказать не могут. Население существует отдельно, государство (правящая элита, силовики в первую очередь) отдельно.
Не объявленное официально чрезвычайное положение де-факто уже есть. Войны как будто нет, но она идет и требует все новых ресурсов.
Законы (свобода печати, слова, манифестаций и проч.) выполняют декоративную (ритуальную) функцию. «Правовое поле» не более чем симулякр. Законы не отменяются, но просто не принимаются во внимание, заменяются другими. И то, что они вступают в противоречие с существующими, — неважно. Над законом стоит власть (то есть правитель, как сакральная фигура власти).
Ничего разрешенного
Расплывчатость формулировок в обозначении целей и задач СВО в полной мере соответствует и расплывчатости дозволенного и запрещенного. Критериев нет: фейк, государственная тайна, дискредитация армии, экстремизм, терроризм и т. д. настолько неопределенные, не дефинированные понятия, что под них можно подогнать все что угодно. Законодательная деятельность имеет одну цель — умножение запретов и нагнетание страха. В принципе, российский гражданин должен исходить из того, что ничего разрешенного нет вообще. Но, безусловно, существует начальство, и оно может запретить, засудить, наказать, уничтожить за любое действие, которое посчитает недопустимым.
Столь же неясны и цели государственного строительства в целом. Настоящее рассматривается как повторение былых побед. К ним и нужно стремиться. Будущее находится в прошлом, которое превращается в героический миф.
Борьба или война с враждебным Западом началась давно, продолжается сегодня и, конечно, закончится победой. Только в чем эта победа заключается — сказать трудно. Так что и доискиваться не стоит. Смысл — в перманентной войне, в постоянном возвращении к былым подвигам.
Как замечает Риккардо Николози, в речах Путина «война представляется как новая реальность, в которой все живут и с которой все должны жить — как в России, так и за ее пределами», и «неизменное присутствие войны во всех различных гранях путинской риторики … нельзя счесть обнадеживающим знаком для будущего … Нельзя исключить и того, что Россия продолжит скатываться по наклонной плоскости экспансионизма и «самоочистки общества», проводя границу между друзьями и врагами всякий раз по-новому в зависимости от текущей ситуации, со всеми вытекающими отсюда последствиями как для ближайших соседей, так и для всего мира в целом».
***
Если же говорить совсем прозаично, то, кажется, перспектива мира весьма туманна, гораздо более отчетливо просматривается неуклонное продолжение войны. «Со всеми вытекающими отсюда последствиями».
