Четыре основные державы-победительницы во Второй мировой войне (США, СССР, Великобритания и Франция) ставили целью искоренить нацизм у нескольких поколений немцев, а также не допустить его политического и идеологического реванша в будущем. Запад и Советский Союз применяли разные инструменты денацификации и получили, соответственно, различные результаты.
После формального завершения на законодательном уровне процесс избавления от тоталитарного прошлого продолжался в Западной Германии еще многие десятилетия.
Сегодня термин «денацификация» снова звучит в речах политиков, будучи пропагандистским «прикрытием» Кремля в его войне против Украины. Как же на самом деле проходило очищение 1940-х в Германии? Что удалось и что не удалось сделать? Какие уроки для современности можно извлечь из событий середины прошлого века?
Аплодисменты Герингу
Германский историк Генрих Август Винклер вспоминал, как в октябре 1946 года он, будучи подростком, смотрел в кинотеатре хронику заключительного заседания Нюрнбергского трибунала. Когда Герман Геринг произнес свое «Невиновен» в ответ на вопрос судей, в зале раздались крики «Браво!» Этот, казалось бы, рутинный эпизод раннего послевоенного времени наглядно демонстрирует всю глубину проникновения нацизма в ткань германского общества, в немалой степени затронув умы и тех, кого принято называть «простыми людьми».
К 1943 году в НСДАП состояли 11% немцев. Но власть нацистов распространялась еще шире. Уже в 1933 году Гитлеру удалось полностью уничтожить все демократические институты Веймарской республики с ее парламентаризмом, многопартийностью, свободой слова и собраний и сильным профсоюзным движением. За небольшой по историческим меркам период нацисты смогли переформатировать все пространство страны.
Фактически любая государственная или квази-общественная организация, от Союза германских студентов и Имперской культурной палаты до церковных общин и клубов по интересам, сделалась частью единого идеологического механизма рейха. Абсолютное большинство населения так или иначе связывало карьеру и быт с господствующей системой — но после ее поражения не была готова признавать свою к ней сопричастность. Об этом говорили многие очевидцы первых послевоенных месяцев и лет, от философа Карла Ясперса до журналистки Жаннет Фланнер и выжившего в Холокосте франкфуртского раввина Леопольда Нойхауза. Немцам было «проще и комфортнее» признать военное поражение, взвалить вину на ближайшее окружение Гитлера, СС и гестапо, а самим среди руин разбомбленных городов ощущать себя, по выражению Фланнер, не виновными, а мучениками.
Победителям было понятно, что «обычными» мерами (оккупация, контроль и суды над основными преступниками) нельзя изменить сознание целой нации. Необходимо было думать о будущем Германии, сможет ли она в том или ином статусе вернуться в сообщество цивилизованных народов Европы либо будет вынуждена оставаться оккупированной территорией с риском возрождения тоталитаризма и милитаризма. Нетрудно было предвидеть, что в центре европейского континента не может существовать «белое пятно», в Германии рано или поздно восстановиться государственность, но передавать власть бывшим нацистам, лишь сменившим униформу, было бы крайне рискованно и безответственно.
Необходимо было учитывать и социальные факторы. До 8 млн немцев погибло на войне. Только в западных секторах были зарегистрированы около полутора миллионов инвалидов войны. 130 городов Германии были разрушены полностью, в Берлине только 20% жилого фонда хоть как-то было приспособлено для проживания. 11 млн германских солдат находилось в плену. В уменьшившуюся по площади Германию прибыли до 14 млн вынужденных переселенцев с территорий, отошедших другим государствам. Всем этим людям также были необходимы и без того ограниченные ресурсы, от продовольствия и медикаментов до жилья и работы, что лишь повышало градус напряжения в обществе. Без последовательного воплощения в жизнь принципиально нового проекта очищения ситуация угрожала стать взрывоопасной.
Наказать и перевоспитать
Правовой основой денацификации стали решения Ялтинской и Потсдамской конференций, ряд законов и директив Союзнического контрольного совета (СКС), де-факто главного органа управления оккупированной Германией в 1945–1949 годах, а также национальные постановления — такие, как американский Закон «Об освобождении от нацизма и милитаризма» или советские приказы. Глубокие идеологические и геополитические противоречия между СССР и Западом проявились практически сразу же. Уже в марте 1948 года работа СКС была заблокирована — представители Москвы из Совета вышли.
Не самыми безоблачными были и отношения между Вашингтоном и Лондоном, с одной стороны, и Парижем с другой. Поэтому исторически точно было бы говорить о четырех различных проектах денацификации. Однако в трех западных секторах все же прослеживались общие черты, в то время как в советском секторе подход был принципиально иным.
В ходе денацификации практиковались семь основных инструментов, большинство которых было характерно только для западных зон оккупации, но некоторые использовались и в советском секторе.
Во-первых, запреты. Первыми же директивами СКС была запрещена деятельность в общей сложности 62 организаций, в том числе спортивных объединений. Запретам подверглась любая нацистская форма, награды, знаки различия, а также кино и печатная продукция.
Во-вторых, юридическое преследование. Вопреки распространенному мнению, только одних Нюрнбергских процессов было проведено 12. К этому прибавились 489 судов по делу персонала различных концлагерей и тюрем СС и гестапо, отдельные процессы против нацистских функционеров, высокопоставленных военных, виновных в массовых убийствах, и верхушки некоторых концернов, использовавших принудительный труд.
В-третьих, масштабная программа переобучения (Re-Edukation). Она включала в себя полную отмену в школах и вузах учебников, учебных планов и методических пособий нацистского периода. Вместо пронацистских учителей и преподавателей привлекались к работе даже граждане иностранных государств, владевших немецким языком. В 1947 году в западных секторах началась структурная реформа всего образования, причем после долгих дискуссий и попыток внедрить национальные модели союзники пришли к выводу, что немцам необходимо разработать собственную демократическую систему, а не заимствовать ее извне. Также был дан старт целой серии начинаний по поддержке пацифистских и плюралистских газет, журналов, театра и кинематографа. До 1949 года лицензию получили 129 новых германских изданий.
В-четвертых, поддержка гражданской активности самих немцев. В апреле 1946 года СКС разрешил создание советов трудовых коллективов на предприятиях, первых послевоенных органов германского самоуправления. За ними последовали политические партии, как новосозданные (христианские демократы и либералы), так и запрещенные при нацистах (социал-демократы и даже коммунисты). Слияние западных секторов в единый организм (вначале «Бизония», а затем «Тризония») позволили создать и протогосударственные образования с экономическим, а позднее и политическим управлением, впоследствии ставшие федеральными землями ФРГ.
В-пятых, политическое просвещение: как информирование немцев о преступлениях нацистского режима, так и независимый, неидеологизированный взгляд на всю германскую историю. Восстановленное и реорганизованное агентство политического образования существует в Германии до сих пор.
В-шестых, контроль. Все кандидаты на общественно значимые должности, от поселкового начальника до партийного политика, подлежали тщательной проверке. Наблюдение велось и за партиями и крупными объединениями граждан. Этот механизм просуществовал до подписания Парижских соглашений 1954 года.
Наконец, в-седьмых. Самым известным и комплексным инструментов денацификации стало выявление бывших нацистов и их сторонников, увольнения, ограничение трудовой деятельности, карьерного роста и права на публичные выступления. Первоначально в зоне ответственности США со своих постов были смещены бургомистры, госслужащие и руководители предприятий с нацистским прошлым. Параллельно осуществлялся поиск нацистских преступников.
В следующей фазе работы лишились и юристы, вступившие в НСДАП ранее апреля 1933 года; позже было сделано послабления и установлена новая дата — 1 мая 1937 года. Только в одной Баварии уволили 12 тысяч человек.
Германский бизнес взял на себя обязательство не принимать на руководящую работу лиц, поддерживавших в прошлом режим.
Последний этап проверок уже имел системный характер. Американцы разработали специальный опросник из 131 пункта. По итогам обработки ответов проверяемому присваивалась одна из пяти категорий: от главного обвиняемого до попутчика и невиновного. 445 судам удалось рассмотреть около 950 тысяч индивидуальных дел. В британской зоне использовалась пятибалльная система, в которой 1 и 2 «получали» подозреваемые в максимальной вовлеченности в нацистскую систему. Во французском секторе применялось наказание в виде исправительных работ, которому подверглось порядка 800 бывших членов НСДАП.
Денацификация по-другому
В абсолютных числах денацификация по-советски выглядела куда уж более внушительно: 520 тысяч увольнений, 123 тысячи арестов и 50 тысяч случаев длительного заключения в одним из спецлагерей НКВД — МГБ. И это с учетом значительно меньшего количества населения на востоке Германии, чем на западе. Вместе с тем советское политическое и военное руководство преследовало совсем иные цели, чем их недавние союзники по Антигитлеровской коалиции. С одной стороны, была поставлена задача как можно скорее «зачеркнуть» и забыть нацистское прошлое, создав «первое социалистическое государство на германской земле» на основе декларируемого антифашизма. С другой, денацификация использовалась для сведения счетов с антикоммунистами, и немалый процент репрессированных составляли не бывшие нацисты, а консервативные, левоцентристские и либеральные общественные деятели, для которых это стало уже второй волной преследований. Нередко механизм «очищения» использовался и в личных целях, например, для получения искомой должности или имущества.
Гораздо меньше известно о денацификации в Австрии, где она стала, в отличие от Германии, весьма коротким эпизодом истории. Из 700 тысяч австрийцев, имевших до мая 1945 года партбилет НСДАП, были зарегистрированы 540 тысяч человек, из них 98 тысяч получили статус «нелегальных», то есть ставших членами партии в период ее запрета в Австрии в 1933–1938 годах. Их обязали платить специальный ежемесячный налог в пользу государства. Работу потеряли 100 тысяч чиновников, 36 тысяч менеджеров частных компаний и 960 крупных представителей политики и бизнеса.
Закон 1947 года «О национал-социализме», при всех его жестких определениях, на практике дал послабления бывшим активным сторонникам режима, предоставив право подавать жалобу с требованием отменить статус «попутчика нацистов» и введя разделение лишь на «вовлеченных» и «менее вовлеченных». А в апреле 1948 года австрийский парламент и вовсе принял закон об амнистии всех 500 тысяч «менее вовлеченных». Для новых политических партий в семимиллионной Австрии это была значимая электоральная группа, за голоса которой развернулась упорная борьба. Так австрийская денацификация была свернута всего через три года после ее начала.
Успехи и недочеты
Формально денацификация в Западной Германии была завершена в 1949–1951 годах. Нет сомнения в том, что это был успешный проект. Нацистская идеология была искоренена из массового сознания, признана античеловечной, стала совершенно маргинальной, а ее носители более не имели шансов занимать ключевые посты в политике, экономике, юриспруденции, культуре и образовании. Возникли новые политические партии, вернулись политэмигранты, и совместными усилиями было создано новое государство ФРГ, с парламентской моделью, правами и свободами граждан, демократической сменой власти и укорененным пацифизмом.
Хронологические рамки денацификации условны. В последующие два десятилетия правления Конрада Аденауэра была сделана ставка на форсированный экономический рост, интеграцию в западное сообщество и единство страны. Более глубокий анализ причин и последствий нацизма был намерено отодвинут в сторону и проведен уже в 1960-е, под воздействием студенческих протестов, антивоенного движения и коренных изменений общественных настроений.
Денацификация при всех ее заслугах оказалась не всеобъемлющей. Она не выросла в коллективную ответственность немцев за преступления, совершенные от имени германского народа. Для этого потребовалось еще достаточно времени. В обществе продолжали говорить о «часе ноль», точке отсчета, после которой началась принципиально иная эпоха без излишнего напоминания о прошлом.
Переименованиям подверглись далеко не все топонимы, от улиц до школ и предприятий. Такие процессы продолжаются в Германии до сих пор. Наконец, далеко не все бывшие нацисты потеряли свои должности. Членство в НСДАП оставалось в прошлом федерального президента Карла Карстенса, премьер-министра Баден-Вюртемберга Ганса Филбингера, министра финансов Карла Шиллера и других крупных политиков ФРГ. И если перечисленные до 1945 года не были замешаны в преступлениях, то сложно преуменьшить степень вины Теодора Оберлендера, участника Холокоста на территории Украины, а при Аденауэре министра по делам изгнанных, или Ганса Глобке, одного из авторов «Нюрнбергских законов», а после войны бессменного руководителя канцелярии первого федерального канцлера. Справедливости ради: фигуры с нацистским прошлым были и в руководстве ГДР, например, министр культуры Ганс Бенциен и председатель Верховного суда Карл Шуманн.
Не слишком удовлетворительно прошла и обработка опросников. Многих немцев, подвергавшихся проверке, даже не приглашали на очные собеседования, а из 13 млн заполненных анкет лишь по одному миллиону были открыты слушания. Основная причина была в недостатке квалифицированного персонала. В британской зоне оккупации результаты оказались еще более скромными: лишь 24 тысячи открытых дел. Две трети обвиняемых получили формальное наказание в виде приговора суда, но на практике тюремное заключение, включая короткие сроки, отбыли менее 4% осужденных.
Уроки для настоящего
При всех недостатках западной денацификации она добилась своей главной цели. Из опасного противника и агрессора в двух мировых войнах Германия превратилась в миролюбивое государство, в котором примат дипломатии стал главным инструментом внешней политики, а антифашизм — по существу национальной идеей. Ситуация, в которой оказалась Германия в 1945 году, уникальна в новейшей истории и вряд ли повторится с крупным европейским государством: полное поражение в войне, оккупация всей территории, лишение субъектности, раздел на четыре сектора, а впоследствии на два государства, и карт-бланш победителям на любые общественно-политические преобразования.
Но есть и выводы, которые полезны для сегодняшнего дня.
Тоталитаризм нельзя победить «косметическими операциями», отстранением от власти наиболее одиозных лидеров и ставкой на менее одиозных. Без глобального демонтажа всего обанкротившегося механизма и безоговорочного осуждения прошлого истинная демократизация невозможна. Без отказа от принципа вождизма и милитаризма нельзя построить современную жизнеспособную демократию. Любая кардинальная реформа, в особенности «переобучение», должна получить поддержку широких слоев общества, ведь именно немцы без всякого принуждения со стороны оккупационных сил открывали новые газеты, основывали профсоюзы, НКО и партии, участвовали в просвещении своих сограждан.
Демократизация — это долгий и болезненный процесс с неизбежным «ущербом» для национального самосознания, забег на стайерскую, а не спринтерскую дистанцию.
