Поддержите The Moscow Times

Подписывайтесь на «The Moscow Times. Мнения» в Telegram

Подписаться

Позиция автора может не совпадать с позицией редакции The Moscow Times.

Бенефициары российских экономических реформ

Россия будет нуждаться, и довольно скоро, в значительных переменах. Но у перемен есть противники, появившиеся за время, прошедшее с предыдущих перемен, и эти противники обладают огромными ресурсами.
Один раз чиновники допустили перераспределение собственности – «приватизацию»,  новой реформы им не хочется
Один раз чиновники допустили перераспределение собственности – «приватизацию», новой реформы им не хочется

Еще при советской власти, задолго до приснопоминаемых 1990-х,  ученые – группы специалистов – пытались предложить способ реформировать экономику. Но их работа имела очень ограниченное применение: экспертные рекомендации для политбюро ЦК КПСС и других руководящих органов страны. Не готовили из них «капитанов реформ»! И если бы ситуация пошла по другому сценарию, возможно, очередной председатель совета министров СССР начал бы реформу на основе предложений, сформированных такой группой. И эта реформа была бы названа его именем – как реформы, предложенные Евсеем Либерманом, получили имя Алексея Косыгина.

(Кстати, учеником Либермана был академик Львов, а учеником Львова – Сергей Глазьев.)

Но получилось то, что получилось. В 1991 году под рукой у команды Ельцина, видимо, не оказалось никого, кроме подобных групп аналитиков. Они и приступили к работе.

А дальше все очень сложно. Был ли у команды Егора Гайдара карт-бланш? Нет, конечно! Были ли группы влияния, готовые их поддерживать? Тоже нет. Мало того: реформаторов подгонял страх, что коммунистическая партия вернется и снова отвоюет свои позиции. Поэтому они считали, что реформы необходимо проводить очень быстро.

Была еще одна причина быстрых реформ – рухнувший почти в одночасье Советский Союз. Российской Федерации пришлось быстро создавать свою систему управления частично из союзных структур, частично из структур, существовавших в РСФСР, а частично с нуля.

Но чем дальше шли реформы, тем больше у них появлялось бенефициаров. И это были отнюдь не сами реформаторы. Спусковым крючком к возникновению бенефициаров явилось волшебное слово «приватизация». Сразу выяснилось, что есть не просто желающие поучаствовать, а те, кто располагает для этого ресурсами. Чиновники министерств, сотрудники партийно-комсомольского аппарата и красные директора. У них появилась цель реформ и желание эту цель воплотить. И хотя до 1991 года никаких предварительных планов у них не было, именно они с огромным желанием и интересом поучаствовали в приватизации. Понимали ли это реформаторы? Думаю, да. Но у них не было выбора, поскольку за ними не стояло практически никаких ресурсов, точнее, ресурсы были, но только на то, чтобы самим поучаствовать в этом дележе внезапно появившейся собственности. Собственно говоря, у реформаторов было два варианта – либо идейно возглавить этот дележ, либо уйти от власти.

В условиях слабости центральной власти мало что могло помешать появлению в России олигархов, и они возникли. Фактически Россия была поделена между неофеодалами разного масштаба. Конечно, довольно быстро на этом рынке собственности сформировалось право сильного. К «спору хозяйствующих субъектов» подключились силовики и криминал.

Постепенно государство смогло переформатироваться на новых правилах. Возник административный центр, начали собираться налоги, появился запрос на какие-то правила игры, поскольку стрелять друг в друга всем надоело. Уж больно это было контрпродуктивно. Правда, правила игры эти были все-таки весьма условными. Но, по крайней мере, выстрелы в городах прекратились.

Запросу о порядке в стране отвечал новый президент, внешне этот порядок олицетворяющий. А тут и нефть-кормилица начала в цене расти не по дням, а по часам, и бюджет стало возможным наполнить реальными доходами.

Вместе с наполнением бюджета у руководства страны появились ресурсы для постепенного приручению неофеодалов. Одним сделали предложение, от которого нельзя было отказаться, других посадили, третьи сами ушли, четвертые благополучно умерли. В итоге большинство активов сосредоточилось в руках тех из них, кто оказался управляемым. Им легко разрешали вести дела по-прежнему – без оглядки на закон. Но тем самым на каждого из них «копилась папочка», которая делала их еще более управляемыми. Попутно именно руками таких неофеодалов уничтожались в регионах независимые СМИ, ликвидировались профсоюзные лидеры и яркие политики. Центральная власть как бы к этому никакого отношения не имела, но ее это более чем устраивало.

А когда позже понадобилось прижать неофеодалов, в регионах им никто не мог прийти на помощь, поскольку никого уже не осталось вокруг. Ну, а сейчас их и вовсе будут лишать какой-либо субъектности.

Вероятнее всего, дальше система управления экономикой в стране превратится в российский аналог чеболей – семейных фирм, подчиняющих себе целые отрасли и максимально сращенных с государством. Правда, для их существования необходима открытая конкурентная экономика и дешевая рабочая сила. Ничего этого в России и близко нет. Когда-нибудь это обязательно приведет к неизбежным реформам.

Этому жестко будут препятствовать бенефициары 1990-х, которые не горят желанием делиться деньгами и властью и ради сохранения их готовы, как мы видим, на всё.

читать еще

Подпишитесь на нашу рассылку