Первое
Я окончила среднюю школу в 1993 году, то есть большая часть моей школьной жизни прошла в Советском Союзе — со всем [принятым в советской школе] угнетением украинской литературы, дозированной и сильно цензурированной зарубежной литературой и агрессивным насаждением литературы русской.
Второе
Мне в то время понравились два произведения Михаила Булгакова — «Мастер и Маргарита» и «Собачье сердце», в остальных его произведения антиукраинская настроенность реально ранила меня. Среди прочих литературных депрессняков вроде Достоевского — Куприна — Горького и всяких Шолоховых эти произведения показались чем-то гениальным и фрондерским.
Увлечение этими двумя книгами Булгакова существовало ровно до тех пор, пока после падения совка я не открыла для себя всю вселенную запрещенных или уничтоженных украинских произведений — и еще бóльшую вселенную мировой литературы, которой нас лишали в Советском Союзе. Хотя скажу честно: найти украинскую литературу для себя и детей был тот еще челлендж даже в уже независимой Украине. Низкий поклон всем издательствам, издававшим и издающим на украинском и для украинцев.
Третье
Когда я получала магистерскую степень в Университете Индианы, который отнюдь не только из-за своих значительных финансов входит в топ американских вузов, но и предлагает великолепные программы по культуре, в том числе и по литературе, в частности русской, я в очередной раз убедилась, что русская литература реально очень специфическая и занимает небольшое место в литературе мировой. А если убрать из нее то, что написали украинцы и писатели других порабощенных народов, то все, что русские писатели натворили, от Пушкина и до сих пор, — весьма печальная картина!
В то же время финансирование российских исследований российскими олигархами и прямо Россией через всевозможные программы были настолько щедрыми, что и до сих пор в университетах США люди с размахом пытают себя «Войной и миром» и «Евгением Онегиным». И ведь ничего нового ни тогда, ни сейчас РФ творческому миру не может предложить.
Четвертое
Ну и о решении Эспертной комиссии Украинского института национальной памяти, которая признала писателя Михаила Булгакова символом российской имперской политики.
Такая классификация Булгакова — не запрет, а немаловажная часть деколонизации, необходимый шаг для прекращения глотификации, расходования средств налогоплательщиков на глорификацию украинофоба, немного плагиатора и компилятора и, в конце концов, достаточно посредственного писателя, если прочитать немного больше, чем советский список литературы. Но это никак не запрещает булгаковцам его читать или за свой счет в собственных принуждениях организовывать всевозможные русские литературные вечера.
Но решение о квалификации Булгакова — правильное.
Потому что миф о «великой русской культуре» — один из сильнейших антиукраинских инструментов в США и на Западе в целом, до сих пор щедро финансируемый и являющийся неотъемлемой составляющей мифа о «большой и непобедимой России» с ее «загадочной террористической душой». А этот, второй миф уже очень опасен, и именно он лежит в основе многих страхов и нерешительности, с чем мы и боремся — особенно в последние годы.
В заключение
Мы с командой все три года моего срока посла Украины в США активно занимаемся деколонизацией образования и культуры, поддержкой украинских исследований и развенчанием мифов о русских — особенно когда они прячутся под евразийскими европейскими и т. п. масками. Сейчас — активизируемся в этом направлении еще больше.
А не как посол, а просто как гражданка Украины и многолетний налогоплательщик, я категорически возражаю против расходования даже копейки моих налогов на музеи Булгакова и ему подобных и печать школьных учебников с его произведениями.
В остальном же — у нас демократия. Те же, кто хочет покупать дальше и читать русские произведения, — могут это делать, ничего и никто не запрещает.
