Сравнивая 2020-е с эпохой двух мировых войн, часто говорят, что та эпоха вернулась. Действительно, в смысле концентрации конфликтов и кризисов мы сейчас вполне на уровне первой половины XX века.
Одновременно происходят:
- кровопролитие в Европе с сотнями тысяч убитых;
- охватившая весь Ближний Восток война Ирана и его прокси, от Газы до Йемена, против Израиля;
- обмены ударами двух ядерных держав, Индии и Пакистана;
- невиданная торговая война, которую Соединенные Штаты объявили всему миру.
К этому добавляются: приближение к власти антисистемных националистов в европейских странах, обещания главы Америки аннексировать Канаду и Гренландию и близость вторжения КНР на Тайвань.
Называть это Третьей мировой все-таки рано. Великие державы пока что не воюют друг с другом на уничтожение. Но ведь и верхняя точка глобального кризиса еще впереди, и никто не скажет, когда и как она будет пройдена.
На чем стоял старый порядок
Прошлый всемирный кризис занял всю первую половину XX века и закончился к началу 1950-х разделом планеты на условно демократический Запад во главе с США и безусловно тоталитарный Восток во главе с СССР и КНР.
Этот кризис породил так называемый послевоенный порядок. С важными поправками, вроде роспуска советской империи, он держался больше 70 лет, вплоть до 2020-х. И сегодня нам полезно помнить, что контуры этого порядка прояснились только на финальной стадии кризиса, в 1941-м.
Нам сейчас до этой стадии ясности еще очень далеко.
А в тот раз ясность наступила лишь тогда, когда окончательно сложились воюющие коалиции и тем самым определилось, кто победит в тотальной войне. Военные машины США, СССР и Британии были сильнее, чем военные машины Германии, Японии и Италии. И тогда же стало понятно, что Запад возглавят Соединенные Штаты и там утвердятся демократические режимы, которые будут верить в материальный и моральный прогресс и соорудят в своих странах государства благосостояния (welfare state).
Предстоящее всенародное благоденствие было той мечтой, которой вдохновлялись во Вторую мировую рузвельтовские Соединенные Штаты и черчиллевская Британия, где принципы welfare state, изложенные в так называемом докладе Бевериджа (1942), стали чем-то вроде общепринятой социальной доктрины.
Эта модель работала с середины прошлого века и почти до последних лет. Ее плоды успели вкусить три поколения людей Запада. От десятилетия к десятилетию их жизнь улучшалась. Демократические режимы оправдывали себя и охватывали все новые страны. Победа рейганизма-тэтчеризма в 1980-е выглядела не революцией, а обновлением забарахлившей системы.
Европа объединялась. Китай казался вставшим на путь вестернизации. Соединенные Штаты работали всемирным полицейским. И распад советской империи воспринимался на первых порах как подтверждение, а не опровержение этих правил.
Контуры растерянности
Сейчас послевоенный мировой порядок разваливается по всем линиям. Рассуждения о причинах заведут слишком далеко. Поэтому просто отметим три направления упадка: кризис демократических государств благосостояния, тупик прогрессистской идеологии и уклонение Америки от глобальных полицейских обязанностей.
Послевоенные демократические режимы много лет обеспечивали рост уровня жизни и удовлетворение естественной потребности своих граждан если не в равенстве, то в справедливости. Сейчас они не дают ни того, ни другого.
Дело не в подсчетах уровня неравенства, которые всегда условны, а в его народном восприятии. Дистанция между довольными и недовольными слоями растет во всех западных странах. Ухудшение условий жизни большинства и повсеместный упадок государственного менеджмента — очевидны. А механизмы, которые в послевоенные десятилетия обеспечивали взаимодействие низов и верхов, выходят из строя.
Выражением кризиса демократических режимов стала их растерянность перед массовой иммиграцией. С одной стороны, деградирующее государство благосостояния непрерывно создает для мигрантов отвергаемые собственными гражданами дешевые рабочие места, а затем сталкивает их с местными, приглашая включиться в соревнование привилегий. С другой, — потерявшие уверенность в себе западные общества все хуже справляются с ассимиляцией приезжих.
Частью этого упадка стал кризис западных политических классов. Несистемные течения, именуемые в медиа крайне правыми (far-right), но фактически являющиеся не столько экстремистами, сколько националистами, близки к победе на выборах во многих странах.
В ответ их теперь снимают с дистанции (Марин ле Пет, Кэлин Джорджеску). Сами по себе такие снятия вовсе не ужасны. Но они могут сработать, только если у системных политических классов есть воля править. А она пропала.
Доктрины, парализующие волю
Демократические режимы сейчас ничего не делают вовремя. Рядом с ними автократы чувствуют себя хозяевами положения. Европа не может решительным образом поддержать Украину не потому, что слаба, а потому, что ей не хватает воли.
Что и естественно. Прогрессистская идеология, которая раньше воодушевляла и сплачивала Запад, в сегодняшнем своем виде его раскалывает и сбивает с толку. Прогрессизм эволюционировал в несколько утопических доктрин, которые не поддерживаются большинством и только усиливают нынешние апокалиптические настроения.
Можно верить или, наоборот, не верить, что невероятные средства, вкладываемые Западом в возобновляемые источники энергии, — адекватные и своевременные траты. Но то, что они не смогли остановить всемирное потепление — факт. Как и то, что ради умозрительных целей западные общества отказываются от решения все большего количества неотложных и насущных задач, включая и оборонительные.
А эволюция безобидной когда-то политкорректности в пробужденчество (wokeism) породила агрессивные, сеющие общественную и племенную рознь доктрины религиозного типа. И тут тоже подчеркну: независимо от симпатий или антипатий к тем или иным изводам вокизма, принципиально важен тот факт, что по самой своей структуре вокизм непригоден для того, чтобы объединять людей ради демократии и тем более ради свободы.
Материально ослабевшие и идейно разоруженные демократические режимы естественным образом пасуют перед автократиями, которые почуяли, что послевоенный мировой порядок больше некому защищать. Путинская Россия в этой глобальной ревизии старого порядка только первопроходец. Она прокладывает дорогу всем прочим автократам.
Новые проекты еще не готовы
При всех былых успехах европейских и азиатских демократий, послевоенный порядок был невозможен без мировой гегемонии США. Сегодня мы видим грандиозную попытку демобилизации Соединенных Штатов. Неизвестно, будет ли она доведена до конца. Но уже и на нынешней стадии вес Америки в мире меньше, чем когда-либо после Второй мировой.
Вдобавок главная держава Запада не только уклоняется от защиты мирового порядка, но и присоединяется (пусть и на уровне болтовни) к автократиям, которые осуществляют его ревизию. Рассуждения Трампа об аннексии Гренландии и Канады ломают прежние правила, может быть, не меньше, чем его отказ поддерживать Украину.
Нынешний вселенский кризис еще не прошел через верхнюю точку. Неясен состав будущих победителей. Или ясен только частично. Ни Китай, ни тем более путинская РФ не вытянут роль мирового гегемона. Нет на сегодня и эффектных общественных проектов, каким было welfare state, взятое на вооружение не только демократическими, но и тоталитарными режимами.
Трамп, хоть и правит сверхдержавой, не смог стать лидером всемирного антисистемного движения. Возможно, дело в его личной неспособности. Несмотря на духовное родство, националисты в большинстве демократических стран уже уловили, что политической пользы им от него мало, а приятельство с ним не обещает очков. Что же до автократов, даже и таких стилистически близких, как Путин, то каждый из них сам себе голова и в уроках Трампа не нуждается.
***
Более осмысленной фигурой выглядит аргентинский президент-либертарианец Хавьер Милей. Может быть, XXI век будет принадлежать таким, как он. Но его проект не похож на демократию. Типаж Милея — самовластный правитель-чудотворец.
Авторитарно-олигархический, конечно, и проект Трампа. Его опора — не массы, а клика придворных миллиардеров и религиозный культ самого себя. Занятно, что риторика Вэнса, Трампа и Маска, с ее навязчивой обидчивостью и обязательным нанизыванием упреков и обвинений, выдержана в самом что ни на есть вокистском духе. Мир 2020-х годов полон неожиданных идеологических переплетений.
И пока что он не обещает ни прекращения войн, ни побед справедливости. Но не будем отчаиваться. Будущее не предрешено, а воля людей свободна.
