Источник всех проблем

Мне кажется, важней попытаться осмыслить, каким образом мир пришел к моменту, когда главный военный преступник нашего времени приглашен страной — лидером свободного мира к вальяжным и уважительным переговорам о судьбе народа, ставшего объектом жестокой, неспровоцированной агрессии.

Без ответа на этот вопрос поиск выхода из сложившейся ситуации не может принести никакого удовлетворительного результата.

Хочется комфорта

Не желая бессмысленно удлинять текст, я скажу, что причиной всего происходящего мне видится нездоровое увлечение градуализмом, ставшее на протяжении последнего столетия крайне распространенным. Успехи людей в развитии экономики и технологий, в борьбе со всеми теми проблемами, что в течение веков отравляли им жизнь, породили ощущение, будто:

• наш мир очень устойчив;
• если он и меняется, то медленно и постепенно (и как правило, не в худшую сторону);
• наконец, если где-то намечаются тревожащие и негативные тренды, то организовать им эффективный отпор никогда не поздно — а если быть точнее, то никогда не поздно их несколько скорректировать и видоизменить, не дав им разрушить наш привычный мир.

Эти представления соответствуют общей тенденции, состоящей в повышении предсказуемости человеческой жизни (или, как минимум, — в стремлении к таковому), и потому вполне объяснимы.

В целом происходящее можно рассматривать как упадок того, что я не раз называл «культурой риска» — культурой, роль которой в прогрессе человеческой цивилизации искусственно, но упорно недооценивается. Следствием можно считать апологию постепенности и в какой-то мере ожидание того, что любую проблему можно преодолеть не только ее решением, но и приспособлением к изменившимся обстоятельствам.

Оборотной стороной тут выступает поиск причин, порождающих эти меняющиеся обстоятельства — и представление их в качестве серьезного оправдания таковых.

Подобное мировоззрение, повторю это еще раз, вполне естественно — прежде всего потому, что любое комфортное состояние вызывает непреодолимое желание остаться в нем как можно дольше, даже невзирая на вероятные последствия. Об этом хорошо знает каждый, хоть раз не вовремя обратившийся к врачу или отказывавшийся от неприятных, но давно назревших медицинских манипуляций.

История опозданий

Во все времена нарушение правил было важным фактором успеха в любой сфере человеческой деятельности — как в «плохом», так и в «хорошем» смысле: от перехода Цезаря через Рубикон или нарушения Гитлером пакта о ненападении с Советским Союзом до любой технологической инновации, которая всегда предполагает отход от прежних шаблонов и обеспечивает интегральный прогресс через тяжелые перемены, разоряющие многие компании и заставляющие сотни тысяч людей искать новую работу. Но если общество (или международное сообщество) приходит к мысли, что нарушение правила чревато неблагоприятными последствиями, нужно дать максимально быстрый ответ.

Во многих случаях подобный ответ давался — и обеспечивал сохранение порядка на довольно продолжительный срок (не оцениваю, был ли сам порядок хорош или нет). Примеров в истории можно найти массу — от стремительной реставрации Бурбонов в ответ на авантюрное возвращение Бонапарта с острова Эльба до реакции Британии на оккупацию Аргентиной Фолклендских островов или действий международного сообщества в связи с захватом Кувейта Саддамом Хусейном. В этих случаях никто не задавался вопросами, насколько велики были моральные страдания Наполеона, обосновано стремление аргентинской хунты покончить с пережитками колониализма и серьезны исторические аргументы Саддама, позволившие ему счесть суверенитет Кувейта продуктом странного недоразумения. И, стоит заметить, последствия всех этих реакций были безусловно положительными.

Однако не менее часто реакции серьезно запаздывали — а порой даже сводились к прямому попустительству ревизионистским силам. Очевидно — и об этом примере сейчас говорят очень часто — приходит на память упорное нежелание великих держав организовать фронт сопротивления нацистской Германии до того, как последняя стала угрожать самому существованию каждой из них.

Знаменитый Мюнхенский договор был заключен уже после того, как Берлин создал «ось» с агрессивным режимом в Италии, поучаствовал в свержении законного правительства в Испании, аннексировал Австрию и нарушил практически все ограничения, наложенные на него по Версальскому договору.

В случае с Россией мы видим ровно тоже самое. Запад десятилетиями игнорировал роль Москвы в поддержке сепаратизма и нестабильности во многих постсоветских странах; ничего не предпринял в ответ на агрессию против Грузии в 2008-м; ответил минимально возможными санкциями на аннексию Крыма и войну в Донбассе и начал существенным образом помогать Украине лишь когда стало понятно, что вследствие некоей случайности Владимиру Путину не удалось быстро взять Киев.

На наших глазах число таких позорных кейсов пополняется позицией западных стран в отношении Израиля — по мере того как многие европейские державы открыто склоняются к прямой поддержке, пусть пока только гуманитарной и политической, палестинских убийц и террористов.

Во всех этих случаях наиболее важными для краха глобальной и региональной стабильности становились готовность тех, кто был ответственен на поддержание порядка, выслушивать нарушителей с их бредовыми обоснованиями своих действий и нежелание давать быстрый ответ на возникающие вызовы.

Время, если вспоминать о нем исключительно случайно, способно спасти жизнь Бильбо Бэггинсу, но не может сохранить глобальный порядок — потому что первое происходит в сказке, а второй разрушается в реальном мире.

Глобус Украины

Раковые опухоли не рассасываются сами собой — и никакое доскональное понимание причин их появления не устраняет необходимости максимально быстрого применения химиотерапии или же хирургического вмешательства. Чем раньше агрессии и нарушению международного права дан отпор, тем меньше негативных последствий безответственной политики стоит ожидать. Более того, история показывает, что даже если время на начальной стадии уже упущено, убеждать самих себя в том, что в конечном итоге проблема так или иначе может быть снята без серьезного столкновения, ненедальновидно, а скорее — преступно.

Вторая мировая война — прекрасный пример того, как нескончаемые взаимные попустительства привели к беспримерной трагедии, результатом которой стали намного бóльшие суммарные потери тех, кто на том или ином этапе считал возможным «входить в положение» диктатора-ревизиониста и договариваться с ним, чем потери самого агрессора. Вынесенные из Второй мировой войны уроки оказались значительными — и состояли прежде всего в том, что в отношении Советского Союза не допускалось серьезных уступок и почти во всех случаях, когда он пытался «выходить за рамки», возникали либо острые региональные конфликты, либо мир оказывался, как в 1962-м году, на грани ядерной войны. Итогом этой принципиальной политики, как мы все знаем, стало сорокалетнее сохранение статус-кво и последующий крах коммунизма, который освободил страны Центральной Европы от жестокой идеологической диктатуры, а всю советскую периферию — от многовекового доминирования имперского центра.

Основным источником всех проблем в мировой политике, которые мы наблюдаем, мне видится отсутствие оперативной и решительной реакции на действия ревизионистских сил. Конечно, было бы странно надеяться, что западные державы создадут коалицию, отправят войска в Украину и нанесут поражение наступающим российским силам — по образцу Кувейта в 1991 году. Но право на самооборону позволяло с первых же дней войны осуществлять практически неограниченные поставки оружия Киеву, причем совершенно не обязательно только оборонительного.

Я могу ошибаться, но вряд ли в недавней истории имеются случаи, когда одна из сторон военного конфликта расширяла бы его географию только из-за того, что кто-то поставлял вооружения и оказывал иную помощь другой стороне. Но крайне замедленная реакция союзников Украины привела к тому, что в нынешних условиях они практически смирились с «неизбежной» передачей России части украинских территорий — что равносильно полному отказу от всей глобальной архитектуры, сложившейся после Второй мировой войны.

События последних недель и месяцев прекрасно показывают, что затягивание решений со стороны Запада — и это относится не только к Трампу с частым переносом сроков введения тех или иных мер или отказу от них, но и к тем же европейцам, которые не раз говорили даже об отправке миротворцев в Украину, но в итоге сочли наилучшим ничего подобного не предпринимать — оборачивается лишь ужесточением российских атак. В полном соответствии с той радикализацией агрессора, которая наблюдалась в истории.

Время сегодня не менее ценный и важный ресурсом, чем в те эпохи, когда людям куда более свойственно было рисковать. Потеря времени, отказ от быстрой и адекватной реакции, ожидание «естественного» формирования новой нормальности — заведомо проигрышная стратегия. Она создает ощущение обыденности происходящего, вызывает стремление объяснить себе его допустимость, выстроить кажущуюся убедительной, но фундаментально ложную аргументацию, оправдывающую действия и поступки агрессора.

Я, конечно, не выступаю за что, чтобы вообще отказаться от анализа причин происходящего и от оценки мотивации любой из сторон — даже люди, совершившие жестокие преступления, имеют право объяснить и оправдать свои действия. Однако последнее дается им обычно после того, как их лишают возможности быть опасными для общества. Именно этот подход должен превалировать и в международных отношениях — тем более что цена пренебрежения им всем слишком хорошо известна.