По сообщениям прессы, условия мирного договора по-путински сводятся к тому, что Украина должна полностью оставить Донецкую и Луганскую области, линия фронта в Херсонской и Запорожской областях замораживается, Крым признается российским, а возможно, и Донбасс также. К этому добавляются требования о снятии санкций и изменении внутреннего устройства Украины: закрепление статуса русского языка, расширение влияния Русской православной церкви.
В интересах Кремля
На первый взгляд это может показаться «компромиссом». Для неискушённого наблюдателя — ну или для выдающегося дипломата современности, отца чебуречной дипломатии Стива Уиткофа, что, в принципе, одно и то же — выглядит так, будто Путин проявил гибкость: он больше не требует всю Украину, не добивается роли «царицы морской», а готов удовлетвориться «столбовым дворянством».
В действительности это иллюзия.
Ничто не говорит о том, что Путин отказался от своей главной цели — полного подчинения Украины и нанесения стратегического поражения Западу. Его задача остается прежней: создание собственной сферы влияния, по меньшей мере на территории стран бывшего Варшавского договора, и принуждение США и Европы к признанию такого раздела мира. В идеале — расшатывание НАТО изнутри и даже его распад.
Сегодня ясно, что победить Украину военным путем крайне сложно. Украинская армия демонстрирует невероятное мужество, нивелируя численное и огневое превосходство России. Путин может надеяться на перелом, на то, что оборона Украины когда-нибудь рухнет, но экономическая ситуация и в России ухудшается, а времени у него не так много. Поэтому он использует комбинацию силы и дипломатии. В отличие от западных лидеров, которые действуют линейно — то уповая на санкции, то на переговоры, — Путин старается бежать сразу во все стороны: и воюет, и маневрирует дипломатически, и сеет недоверие в стане противников, и демонстрирует видимость миролюбия. Его новые предложения — часть именно такой стратегии.
Каждый пункт «мирного договора» при внимательном рассмотрении работает исключительно в интересах Кремля. Передача России последних украинских территорий Донецкой области — Славянска, Краматорска и других городов, превращённых в мощные крепости ещё в 2014 году, — означает потерю ключевых оборонительных рубежей. Это откроет путь в центральную Украину, куда менее укрепленную, где новые линии обороны не успеют возвести в сжатые сроки. Ситуация сравнима с Голанскими высотами для Израиля: кто контролирует эти позиции, тот получает стратегическое преимущество над всей страной. Путин хочет получить этот контроль без изнурительных боев и огромных потерь, на которые, возможно, не хватило бы ресурсов российской армии.
Заморозка боевых действий в Херсонской и Запорожской областях — косметическая мера. Россия уже контролирует значительную их часть, в том числе сухопутный коридор в Крым и крупнейшую в Европе Запорожскую АЭС. Эти территории укреплены и могут быть использованы как плацдарм для нового наступления.
Признание Крыма российским означало бы легитимизацию вооруженного захвата территории, фактическое согласие с агрессией, а снятие санкций продемонстрирует самым явным образом бессилие стран Запада справиться с Россией, принудить ее к изменению политического курса — то есть к тому, ради чего все эти многочисленные пакеты санкций и вводились. Сама политика санкционного давления получит мощный удар.
Ну и разумеется, отмена санкций крайне важна для восстановления российского военно-промышленного комплекса и наращивания производства нового оружия. Речь идет о секторальных ограничениях на экспорт углеводородов, а также о запретах на поставку в Россию технологий двойного назначения. Все это критически важно для продолжения войны, и Кремль пытается добиться снятия ограничений под видом «мира».
Не менее важны и «внутриукраинские» требования: особый статус русского языка и свобода действий РПЦ. На первый взгляд, это второстепенные вопросы, но при внимательном изучении становится ясно, как они опасны. Если Украина пойдёт на изменение законодательства под давлением Москвы, будет пройден психологический рубеж: страна продемонстрирует готовность «прогибаться» под внешнее давление. В дальнейшем это облегчит Кремлю возможность выставлять новыев требования и добиваться их исполнения. Украине, прогнувшейся однажды, будет гораздо труднее сказать «нет».
То же самое касается и Запада: если США и Европа согласятся с нынешним пакетом условий, это станет лишь первым шагом, за которым неизбежно последуют новые требования. И, как показывает опыт, откажется ли Запад потом — большой вопрос: один раз уступив, он будет вынужден уступать снова, чтобы не признать собственную ошибку и не спровоцировать немедленное возобновление войны.
Без гарантий
Особая циничность предложения проявляется в так называемых «гарантиях безопасности». Путин готов их обсуждать именно потому, что понимает: реальных гарантий Украина не получит. Любые обязательства означали бы готовность США или Европы вступить в войну с Россией в случае нового нападения, а на это никто не пойдет. Максимум, на что решатся западные лидеры, — это декларации, которые в момент кризиса не будут стоить ничего. Миротворцы НАТО в Украине невозможны, потому что это автоматически втянуло бы альянс в войну. А если появятся миротворцы из Китая или Индии — для Москвы это только плюс: с ними всегда можно «договориться», и они в нужный момент просто закроют глаза.
Заключение подобного «мира» неизбежно повлечет политическое вмешательство Кремля во внутренние дела Украины. Путин будет требовать допуска своих партий и ставленников к выборам, предоставления эфирного времени российской пропаганде. А затем украинскому обществу будет навязан выбор: голосовать за кандидата, «уважаемого Путиным», и тем самым гарантировать себе мир, или голосовать против и тогда получить войну. Уставшее от крови и разрушений общество может расколоться, что будет максимально выгодно Кремлю. Если же операция не удастся, всегда можно возобновить военные действия — отдохнувшими войсками, с новыми запасами вооружений, полученных благодаря снятым санкциям.
Таким образом, предложение Путина — не что иное, как троянский конь. Под видом мира Украина и Запад должны уступить стратегические позиции, позволить Кремлю вмешиваться во внутренние дела и дать России время подготовиться к следующему этапу войны. Один раз встав на путь уступок, Запад будет втянут в полосу бесконечного шантажа. Как в древности, когда греки отчаялись взять Трою за десять лет изнурительной осады и прибегли к хитрости, так и сегодня Москва пытается скрыть агрессию под «мирными инициативами».
Прав был Лаокоон, предупреждавший соотечественников: «Боюсь данайцев, даже дары приносящих». Троянцы его не послушали, и город пал. Европа сегодня рискует оказаться в их роли — если согласится принять кремлевский «подарок» и не найдет в себе силы навязать Москве выгодный прежде всего Украине и самой Европе мир.
А для этого необходимо отказаться от нынешней пассивной роли и взять инициативу в свои руки.
