Экономист Сергей Гуриев бежал с родины, потому что Москва перестала быть для него безопасной. Он объясняет, как западные правительства могут усилить давление на Путина — и что потребуется для успешного восстановления Украины.
Профессор Гуриев, насколько близок мир в Украине?
Мир наступает тогда, когда ни одна из сторон больше не верит, что может добиться преимущества, продолжая войну. Но Путин по-прежнему уверен, что военные успехи улучшат его переговорные позиции. Поэтому он постоянно говорит о «реалиях на земле». Пока издержки кажутся ему приемлемыми, он будет пытаться завоевать новые территории.
Тем не менее некоторые политики утверждают, что мир как никогда близок. Вы согласны?
Позитивно то, что многие политики в США и Европе снова сделали эту тему приоритетной. Они демонстрируют вовлеченность, как показала встреча в Белом доме. В то же время экономика России испытывает трудности, а с набором солдат возникают проблемы. Это дает повод для оптимизма.
Начало мирного урегулирования?
Я не вижу устойчивого мирного урегулирования. Россия считает оккупированные территории частью своей территории, Украина — частью своей. Компромисс практически немыслим. Более вероятно, что война будет заморожена, как между Северной и Южной Кореей.
Как может выглядеть такая заморозка?
Украина юридически не откажется от земель. Но де-факто будет признана существующая ситуация — например, Украина официально заявит, что в ближайшие годы не будет пытаться вернуть территории военным путем.
Как можно усилить давление на Россию?
Мирные усилия не должны ограничиваться переговорами, они должны включать усиление украинской армии, санкции — увеличение издержек для России. Чем меньше денег у Путина, тем охотнее он пойдет на переговоры. Поэтому санкции так важны.
Запад применяет санкции с самого начала войны. Действительно ли они эффективны?
Санкции — в первую очередь инструмент сдерживания. В этом смысле они провалились, потому что, несмотря на угрозы, Путин начал войну. Но с начала войны их цель — повысить издержки России, и с этим они справляются. Если бы не заморощка валютных резервов в 300 млрд долларов, не ограничение доступа к нефтяным доходам и западным технологиям, Путин сегодня находился бы в куда более сильной позиции. Санкции могли бы быть быстрее и жестче, но и те, что есть, ограничили его ресурсы, ослабили экономику и сделали войну дороже.
Многие ожидали краха российской экономики — этого не произошло. Вас это удивило?
Да, это меня удивило. Резкого обвала не произошло, потому что Центральный банк среагировал быстро: ввел валютный контроль, ограничил снятие валюты. Но не стоит путать экономическую стабильность с удовлетворенностью людей. Население страдает от высокой инфляции и падения уровня жизни. Да, оно почти не протестует — но это следствие жесткого усиления репрессий. Никто не может критиковать власть без риска оказаться в тюрьме.
Официальные данные показывают, что в 2023–2024 годах экономика России выросла более чем на 4%. Многие западные страны были бы рады таким цифрам. Насколько они достоверны?
Эти 4% не стоит сравнивать с мирным временем. Рост объясняется прежде всего резким увеличением военных расходов. Производство танков, которые потом уничтожаются в Украине, создает статистический рост, но не пользу для общества. То же касается человеческих потерь — сотни тысяч убитых и раненых в ВВП не учитываются. Выплаты семьям погибших, напротив, влияют на ВВП положительно. К тому же инфляция систематически занижается.
Что вы имеете в виду?
Многие товары стали хуже. Раньше россияне покупали немецкие и японские автомобили, теперь почти исключительно китайские — они дешевле, но хуже. В статистике автомобиль — просто автомобиль, независимо от марки. Сравнимые модели подорожали на 50–100%, и не только автомобили в действительности так подорожали.
Трудно оценить экономическую роль США в этом конфликте: сегодня Трамп намекает на снятие санкций, завтра — на их ужесточение.
Европа — важнейший торговый партнер России, но именно США играют ключевую роль. Они создали и ввели потолок цен на нефть. Это стоило России 2–3% ВВП в 2023 году, до того, как Москва начала обходить санкции при помощи «теневого флота». США также продвинулись дальше Европы в вопросе вторичных санкций. И благодаря тесным отношениям с Саудовской Аравией могут удерживать мировые цены на нефть на низком уровне — это серьезно сокращает доходы Путина.
И конечно, помощь оружием...
Именно. Сейчас ситуация такая: европейцы платят, американцы поставляют. Иначе нельзя, потому что у Европы нет таких технологий.
Какие меры лично вы бы рекомендовали?
Остановить экспорт технологий и пресечь торговлю через третьи страны. Самое эффективное — удерживать доходы России от продажи нефти на низком уровне. ЕС хочет снизить потолок цен на нефть — полезно. Но для полноты эффекта нужны санкции против «теневого флота» и вторичные санкции, чтобы потолок соблюдался и в третьих странах.
Это как Трамп предлагал по отношению к Индии?
Нет. Вторичные тарифы Трампа почти равны эмбарго — это общее наказание за импорт нефти из России. А потолк придуман для того, чтобы оставить российскую нефть на рынке, но не дать Кремлю на ней зарабатывать. Полный запрет торговли только поднимет цены — и позволит России еще больше зарабатывать при обходе ограничений. Вторичные санкции должны быть нацелены на то, чтобы такие страны, как Индия, соблюдали потолок.
Для Индии это выгодно: купить дешевую нефть, переработать и продать дороже.
Многие это критикуют, но на самом деле это и есть задуманный эффект. Индия может зарабатывать — Россия нет.
Россия перестроила экономику под войну. Как вернуть ее к нормальности?
Это напоминает 1990-е годы: после распада СССР экономика, ориентированная на военный сектор, ушла в рецессию. Сегодня ситуация менее трагична. В России рыночная экономика. Государство не банкрот и почти не имеет внешнего долга. Оборонка, несмотря на рост, все равно меньше, чем в советское время. Но виден пессимистический сценарий: при прекращении огня Россия может продолжить милитаризацию и пополнить запасы. Пока у власти Путин — он будет вооружаться, несмотря на издержки.
Сколько стоит восстановление Украины, и кто за это заплатит?
По оценке Всемирного банка — около 500 миллиардов долларов. У самой Украины таких денег нет. Реальны только два источника: западные налогоплательщики и замороженные российские активы.
Какой из этих источников реальнее?
Скорее, замороженные активы. США не хотят платить такие суммы, а Европе трудно даже увеличить оборонные расходы. Восстановление с помощью российских денег выглядит реальнее.
В правовых государствах использование чужих денег выглядит проблематично...
Когда-нибудь будет судебное решение, которое возложит ответственность за ущерб на Россию. Это откроет путь к использованию активов. Москва добровольно платить не будет. Есть прецедент: Ирак 30 лет выплачивал Кувейту часть доходов от нефти в счет репараций. Аналогичное решение нужно применить и к России.
Но это подрывает правовые принципы...
Да, это показывает, что активы могут перестать быть неприкосновенными. Это подорвет доверие к европейским институтам, и потому ЕЦБ против. Но идеальных решений нет. Но можно считать это сигналом: если ты нападаешь на соседа, твои активы в долларах и евро не будут защищены по обычным правилам. Мы живем в исключительное время — старые порядки рушатся.
Банки вроде Goldman Sachs и J. P. Morgan уже заявили, что готовы инвестировать в Украину после войны. Почему бы не положиться на частный сектор?
Конечно, они примут участие, но им нужны государственные гарантии. Частные фирмы не будут рисковать, если есть шанс, что война возобновится, и они потеряют вложения.
До войны повсеместная коррупция в Украине отпугивала инвесторов. Почему теперь должно быть иначе?
Процедура вступления в ЕС стимулирует Украину к борьбе с коррупцией. И общество показало, что готово идти этим путем. Меня впечатлило, как быстро ЕС предоставил Украине статус кандидата. Это дало людям цель, за которую они готовы бороться. По населению и экономике Украина сопоставима с Румынией, которая тоже испытывает проблемы, но успешно интегрирована в ЕС. С точки зрения безопасности важно быстро принять Украину — ни у одной другой европейской страны нет такой боевой армии.
Недавно Зеленский хотел ограничить независимость антикоррупционного органа, но отступил под давлением. Насколько это ему повредило?
Украине нужна сильная и независимая антикоррупционная структура. Поступок Зеленского был ошибкой, но хорошо, что он передумал.
Вы участвовали в разных проектах восстановления. Украина — самый сложный случай?
Расходы огромны. Для сравнения: пересчитанный на сегодняшние деньги план Маршалла стоил менее 200 млрд долларов. Для Украины этого сильно недостаточно.
