По этой логике получается, что если Путин обвиняет, то обвиняемые виноваты. Действительно, европейские и американские политологи анализируют перспективы деимпериализации России, появляются даже карты с государствами на месте нынешней РФ, — но это вовсе не «угрозы», а дискуссии о будущем, кстати, в самой России запрещенные: можно схлопотать уголовную статью за нарушение территориальной целостности.
Заботу о нераздельности российской государственности Юлия Навальная демонстрирует не первый раз. В прошлом году схожие идеи она высказывала на стратегическом форуме в Словении, о нем она вспоминает и в нынешнем манифесте. Тогда Навальная критиковала политических эмигрантов, говоривших о необходимости деколонизации России.
Разумеется, Навальная выступает против войны с Украиной. Но неужели она не замечает, что рашистская война носит именно колониальный характер, что нынешний Кремль продолжает старинную имперскую стратегию «собирания земель вокруг Москвы»? Путинская Россия воспринимает себя как прямую наследницу Российской империи: постсоветские республики не считаются реально независимыми государствами, в отношениях с ними можно легко нарушать международное право.
Имперское отношение у Кремля не только к бывшим советским республикам, но и к российским национальным образованиям. Это типичные колонии: у них нет возможности свободно избирать собственную власть, их природные ресурсы присваиваются «федеральными» компаниями, их жителей загоняют на чуждую им войну, и к этому еще добавляется культурно-языковое подавление. Естественно, тема деколонизации у представителей российских национальных образований в политической эмиграции становится все более популярной. В России за это сажают.
Имперский подход Кремля виден не только по отношению к национальным образованиям, но по отношению к краям и областям. Жители Калининграда и географически, и мировоззренчески отличаются от жителей Владивостока (да даже Ставрополя), хотя и говорят на одном языке. Но московские по происхождению лидеры оппозиции, живущие, заметим, в весьма разнообразной Европе, не могут себе представить, точно как Кремль, перспективу появления множества русскоязычных стран. В мире существует множество стран, говорящих по-английски, по-испански, по-португальски, по-французски, стран с колониальным прошлым и независимым настоящим.
Юлия Навальная имплицитно требует сохранения нынешней России в ее границах. Видимо, по ее мнению, агрессивный путинизм с его войнами против соседей, угрожающий всему свету — это исторический эксцесс, а не закономерное возвращение российской истории в ее имперскую колею. Навальная полагает, что Россия прямо в своем нынешнем виде может стать свободной и европейской страной, хотя история даже первых постсоветских лет опровергает подобное развитие нашей страны.
Показательно, что перечисляя ошибки и преступления 1990-х — от расстрела парламента до олигархической приватизации — Юлия Навальная забывает вспомнить развязанную Борисом Ельциным в 1994 году чеченскую войну. Хотя именно та война знаменовала отказ постсоветской России от декларированного ею федерализма и возвращение к политике имперских колониальных войн.
Чеченская республика не подписывала Федеративный договор 1992 года и не голосовала за российскую конституцию 1993-го; Москва послала туда танки под лозунгом восстановления конституционного порядка — будто возвращаясь к практике кавказских походов XIX века.
Юлия Навальная призывает «порвать с советским прошлым», но рассуждая о «частях России», будто не замечает, как повторяет советский дискурс. СССР тоже считал все союзные республики своими «частями», но они распорядились своей судьбой иначе. Несмотря на очевидную правовую разницу в статусах советских республик и российских регионов, можно было бы хотя бы с позиции истинного федерализма говорить об отдельной политической субъектности «частей России».
Падение империи, когда оно произойдет, вынудит российские национальные образования (да и другие регионы) по крайней мере обсуждать новый (кон)федеративный договор. Для этого, очевидно, понадобятся реально свободные выборы региональной власти и реальная инициатива самих регионов, понимающих, зачем им такой договор и каким он должен быть. «Собирание земель» по московской команде — верный путь к новой имперской консолидации и к возвращению сегодняшних угроз.
Так что идея отстаивать «единство» нынешней империи, которая называется «федерацией» сугубо номинально, — это просто следование все той же кремлевской пропаганде — хотя Юлия Навальная, вне всяких сомнений, ее непримиримая противница.
Напомню, Алексей Навальный постепенно эволюционировал к признанию важности реального регионального самоуправления. В 2020 году он резко выступил против назначения москвича Дегтярева губернатором Хабаровского края. Его вдова и политическая наследница продолжает придерживаться москвоцентрических взглядов, которые вряд ли помогут ей найти общий язык с региональными движениями.
Имперский по смыслу патриотизм политических эмигрантов выглядит как проявление стокгольмского синдрома: вырваться из тюрьмы удалось, но они продолжают де-факто выступать за то, чтобы ее стены и решетки сохранились.
Европейской стратегией в отношении России может быть лишь полный отказ от признания легитимности нынешней российской власти и построенной ею политической системы – но никак не игра по ее правилам.
